О путешествиях и не только

Светлана Панина, 7 октября:

Сегодня годовщина дня, который растоптал сердце одной части человечества. Оставил равнодушной другую. И подарил наслаждение третьей.

7 октября 2023 года стал днем, когда стало совершенно очевидно, что такое деление людей по поведению - это не следствие ошибок, недопонимания, отсутствия информации, сомнений в ее достоверности. Что причиной такого деления не является политика, игры за власть, фейки и пропаганда. Даже тогда, когда все кристально ясно. Когда чудовищные преступления зафиксированы самими преступниками. Когда внимание всего мира приковано к фактам: кричащим, шепчущими, зовущими на помощь, умоляющим, рыдающим голосами матерей, закрывающих младенцев своими телами. Даже тогда найдется огромное количество людей, которым будет либо все равно, либо "не все так однозначно".



Те, чье сердце истекает кровью - это жертвы терроризма. Это родственники безвинно погибших, похищенных, раненых. Это их соседи, друзья, сограждане. Это и вся та часть мира, что испытывает глубочайшее сострадание к жертвам, отвращение перед террором и желание всеми силами защитить от него человечество. Эти люди являются участниками событий, свидетелями или теми, кто находится в непосредственной и непрерывной связи с фактом произошедших ужасов. Их голоса исполнены боли и требований справедливости. Они не принимали решения испытать весь тот ужас, что с ними произошел. Как правило, жертвой становятся те, кто принимает решение не рассматривать каждую движущуюся навстречу фигуру как угрозу, поскольку сами никому не угрожают. Решения применять силу эти люди могут принимать уже после того, как в их адрес внезапная атака произошла - решение защищаться, защищать других, помогать тем, кому еще можно помочь, предотвращать последующие атаки.

Поэтому террористы, которые наслаждаются преступлениями, выбирают жертвами своих атак тех, кто не ответит огнем на поражение. Тех, кто не сможет защититься. Тех, кто не сможет стрелять в ответ. Любимыми объектами террористов являются самолеты и аэропорты (ведь там точно все остальные пассажиры безоружны и им некуда деться), школьные автобусы, школы и больницы (куда они денутся, дети , женщины и мужчины, лежащие под капельницами?). Фестивали и концерты - там ведь люди расслабляться приехали, а на входе стоит охрана. Отбирает стеклянные бутылки и дезодоранты у участников, чтобы никто никого не зацепил.

Террористы прекрасно знают, что именно чудовищность расправы над невинными жертвами, совершенно отбросит все вопросы у нормальных людей о том, кого надо спасать. И это следующий слой жертв - спасающие становятся жертвами шантажа и давления со стороны террористов их сторонников.

Террористы принимают решение атаковать беззащитных и невинных людей всегда имея в виду достичь своих целей самым дорогим для самих же жертв способом. Еще раз повторю. Террористы. Принимают. Решение. Атаковать. Беззащитных.

Террор - это всегда решение террористов. У террористов всегда есть выбор - применять или не применять террор. У пострадавших от террора никогда нет выбора - пострадать или не пострадать. Выполнение условий террориста - это не выбор, поскольку жертва УЖЕ пострадала от нападения. И дальше может пострадать ЕЩЕ БОЛЬШЕ либо сразу после выполнения условий террориста, либо в отсроченной перспективе, ведь целью террориста является только еще больший террор и получение еще большего количество средств и власти для его осуществления.

А теперь про "равнодушных". То есть, про тех, кто не является непосредственным участником или свидетелем событий. Принимают ли решения эти люди? И если да - то какие? Если я еще могла испытывать иллюзии по поводу людей, которые не интересовались террором, который практически на их глазах развернулся 24 февраля 2022 года на территории Украины, объясняя это плохой информированностью, ограничением и блокированием информации, длительной обработкой пропагандой, то 7 октября 2023 года у меня испарились даже жалкие остатки этих иллюзий.

В первую очередь совершенно очевидно, что населению в 8 миллиардов человек в принципе невозможно охватить своим вниманием то, что лежит за границами их обыденной жизни. Вряд ли монгольский пастух на своем смартфоне, подключенном к старлинку, будет сильно переживать о судьбах людей далеко за пределами пустыни Гоби. Население в первую очередь отдает предпочтение новостям, связанным с ним лично либо территориально, либо этническими, родственными связями. Быть или не быть среднему австралийцу в курсе о противостоянии в Мьянме принимают решение региональные алгоритмы поисковых систем. И только если там кто-то из родственников поехал по программе "Врачи без границ", каждая скудная новость будет прочитана десять раз.

Но интереснее о субъектности тех, кто как раз-таки интересуется и "в курсе". Все эти миллионы просмотров роликов, снятых террористами 7 октября и позже - статистика неумолима, их смотрели миллионы, сотни миллионов людей в развитых странах. В тех самых, где терроризм осуждается. И быть жертвами террористов никто бы не хотел. Те, для кого "не все так однозначно" и "террористы выбирают плохие средства, но для достижения хороших целей" - видели все то же, что видели жертвы, их родственники и те, кто им сопереживает. Видели в тех же деталях. В тех же леденящих душу звуках. И приняли для себя свое решение. Не сопереживать. Вернее, сопереживать, но не жертвам. Вернее, жертвам, но не террористов.

Я называю это избирательным сопереживанием. Это когда иные люди читают в новостях о жестоком изнасиловании и сопереживают жертве. А потом узнают, что насильник - примерный семьянин и у него четверо детишек, а его отправляют на нары, резко начинают сопереживать детишкам, что будут расти без отца. И обвинять девушку, все преступление которой заключалось в том, что именно она села в эту попутку к этому насильнику, а не другая девушка, несовершеннолетняя, которую было бы легче запугать, чтобы она не обращалась в полицию. И детишки бы росли с отцом!

Умение выворачивать факты, закрывая глаза на преступление - это то, что роднит террористов с теми, кто их поддерживает. Когда террористы совершают свои атаки они уверены в собственной безнаказанности. Они знают, что ответственность понесут другие. Они принимают решение в рассчете на то, что за их преступления ответят другие люди. Невинные. Все, кто пострадал в результате самой террористической атаки или ответа на нее - жертвы ТЕРРОРИСТОВ и ТЕРРОРИЗМА. Дети в примере про насильника - жертвы не девушки, что подала в суд. И не жестоких судей, которые просто вершат правосудие. Они жертвы собственного отца. Который принимал решение изнасиловать девушку, будучи УВЕРЕННЫМ, что он останется безнаказанным. А теперь вопрос. Почему он так был так уверен?

Ответ нам не нравится, правда? Потому что изнасилования - это проблема тех, кого изнасиловали. А терроризм - это проблема тех, над кем он был совершен. Даже если все доказательства на стороне потерпевших, найдутся люди с избирательным сочувствием. Они поспешат оправдать насильника и террориста. Ну просто потому что жертвы неправильно себя ведут. Они просят помощи. Они могут быть в ужасе. Они иногда испытывают праведный гнев. Это очень сильные чувства, невозможно сохранить приятное спокойствие, взаимодействуя с ними. И ещё важный факт - они УЖЕ пострадали. Это это невозможно изменить. И это неприятно осознавать. И никакое справедливое возмездие не вернет их жизнь в состояние "до". Так легко ощутить собственное бессилие!

А вот если пострадают террористы - это же то страдание, которое можно предотвратить, правда? Тогда можно поиграть в демиургов - миротворцев. Не давать отпор злу, чтобы зло осознало свое зло и превратилось в добро. Нужно просто правильно помогать злу, чтобы оно стало добром. Из того, что я наблюдаю последние 20 лет (раньше я просто была слишком молода, чтобы наблюдать) именно так поступают "равнодушные". Те, кого трагедия не коснулась непосредственно. Те, у кого есть ресурсы и возможность решать, куда их направить. Те, кто использует средства, которые используют террористы для того, чтобы кристально ясные и безжалостные факты интерпретировать как недоказанные или неоднозначные. Несут ли они ответственность за сам террор? О нет. Разумеется, нет! Отвечают ли они за то, что террористы продолжают считать себя неуязвимыми? Тоже нет. По закону не отвечают.
Только по судьбе, когда живут в мире, построенном со всеми удобствами для террористов.

Сейчас Мухаммед Деф, как тот кот Шредингера - непонятно жив он или мертв, после тщательно спланированной атаки специальными "антибункерными" умными бомбами на виллу и закрытый военный комплекс (находится примерно в километре от других жилых построек Хан-Юниса), где, проходила встреча с "генерала" Хамаса Рафа Салама с другими высокопоставленными командирами Хамаса, на которой, вероятнее всего, находился в это время и Деф.
Зато агентство Reuters очень громко возмущается (заглавными буквами:ATTACK 'SURPRISING', SAY WITNESSES ), что мирных жителей Газы ( в коих волшебным образом сразу превращаются все террористы, если дело касается Израиля и Газы) никто заблаговременно не известил об предстоящем ударе...
По логике Reuters, при ликвидации террористов всегда, везде, все всех заблаговременно предупреждают о готовящейся операции (кроме Израиля).

А теперь послушаем специалиста по ведению боев в городских условиях (переведено OM Kromer)



Профессор военной академии Вест-Пойнт, руководитель отдела исследований городских войн Джон Спенсер выступил с заявлением: «К Израилю применяют двойные и тройные стандарты, к его боевым действиям в секторе Газа относятся так, как не относятся ни к каким подобным действиям нигде в мире».

Спенсер, который прослужил 25 лет в американской армии, является всемирно признанным экспертом по войнам в городских условиях. С самого начала войны в Газе он пытается объяснить разнообразным поклонникам теории геноцида, что такое городские войны.

«Чтобы предотвратить причинение вреда гражданскому населению и при этом выполнить свою миссию, ЦАХАЛ (израильская армия) использует тактику, которой никогда не применяла ни одна другая армия в мире», — сказал Спенсер после посещения 98-й дивизии ЦАХАЛа в полевых условиях.

Обвинения мирового сообщества в том, что Израиль использует голод в качестве оружия, осуществляет неизбирательные бомбардировки и совершает геноцид, Спенсер назвал полной чушью, отметив, что если стандарты, применяемые в настоящее время к Израилю, будут применяться к западным странам в будущем, это сделает антитеррористическую войну практически невозможной.

Такие стандарты включают в себя требование массовой эвакуации населения перед заходом на территорию боевых действий, отказ от использования тяжелых бомб-бункеровщиков для поражения врагов, прячущихся в подземных бункерах, а также требование предотвращения любых жертв среди гражданского населения. Как эксперт по городским войнам, Спенсер утверждает: «Этот новый стандарт нулевых потерь среди гражданского населения в войне очень проблематичен, это абсурд».

Во многих своих статьях о войне в Газе, Спенсер приводит статистику соотношения погибших мирных жителей и комбатантов.

ООН заявила, что во всех войнах, которые велись с 1945 года, среднее соотношение составляло 9:1, или девять смертей среди гражданского населения на каждую смерть комбатанта.

В Афганистане американцам удалось снизить это соотношение до 4:1, а в Ираке – до 3:1. Но ни одна армия в мире не приблизилась к тому, чего добился ЦАХАЛ в секторе Газа.

ХАМАС заявил о 38 000 погибших, не указав отдельных цифр по гражданскому населению и комбатантам ХАМАСа (данные на начало июня).

ЦАХАЛ заявляет, что уничтожил 17 000 боевиков — и это не считая членов ХАМАСа, которые погибли в ходе бомбардировок. Это означает гибель 21 000 мирных жителей.

Из этого числа нужно вычесть 800 жителей Газы, умирающих каждый месяц естественной смертью, от возраста и болезней; за восемь месяцев эта цифра составит 6400 смертей среди гражданского населения.

Таким образом, общее число погибших среди гражданского населения снижается до 14 600 человек. Сколько из этих 14 600 мирных жителей были убиты в стычках с ХАМАСом при распределении гуманитарной помощи, сколько погибли от не долетевших до Израиля палестинских ракет?

По самым скромным оценкам, 20% ракет ХАМАСа падают на территории Газы, что означает при плотности населения Газы 5000 человек на квадратный км примерно 200 человек в месяц. Даже если считать только первые три месяца интенсивных запусков получается 600 человек.

Это снижает число мирных жителей, погибших в результате израильского огня, до 14000, тогда как число погибших комбатантов на данный момент составляет 17 000.

Таким образом, соотношение гражданского населения и комбатантов в Газе составляет примерно 14:17. На каждых 17 уничтоженных террористов приходится примерно 14 гражданских жертв.

Не 9:1, и даже не 3:1, а 1:1.2 – соотношение, неслыханное, как сказал профессор Спенсер, в анналах современной войны.

«В своей критике оппоненты Израиля предпочитают не замечать новый исторический стандарт, установленный Израилем. За свою долгую карьеру, изучая и консультируя армию США по вопросам ведения боевых действий в городах, я никогда не встречал армию, которая бы принимала такие меры по оказанию помощи гражданскому населению противника, особенно при одновременной борьбе с противником в тех же самых зданиях.
Международное сообщество и все чаще Соединенные Штаты не признают эти меры, постоянно критикуя ЦАХАЛ за недостаточную работу по защите гражданского населения… Вместо этого США и их союзники должны изучать, как они могут применить тактику ЦАХАЛа для защиты гражданского населения».

Одинокий голос разумного человека, не поддавшегося массовой истерии. Спасибо, профессор Спенсер.

Она родилась 16 октября 2023, через девять дней после резни в Нир Оз, где, как теперь выяснилось, погиб Долев, пытаясь помочь раненым.
Его останки идентифицировали только 2 июня.

Да будет благословенна память о прекрасном человеке, Долеве Йегуде, медике, волонтере, отце, сыне, муже, во веки вечные в народе Израиля.



3 июня командование ЦАХАЛ разрешило к публикации в СМИ сообщение о том, что, после тщательного расследования, проведенного спецподразделением «Эйтан», действующим в сотрудничестве с антропологами, и проведённой ДНК-идентификации, было опознано тело 35-летнего Долева Йехуды (הי"ד), считавшегося до этого времени похищенным боевиками ХАМАС.

Вдумайтесь в это - 8 месяцев с подключением антропологов заняла идентификация останков! (что сделали ХАМАСовцы с его телом?).

Долев (הי"ד) жил в кабуце Нир-Оз, работал медиком в "Маген Давид Адом" и был волонтером в "Иехуд ха-Ацала".

7 октября, когда террористы ХАМАСа напали на Израиль, он запер беременную супругу Сигаль и трех детей (8-летнюю Раз, 7-летнего Йотама и 4-летнего Рона) в защищенной комнате (МАМАД), а сам отправился оказывать помощь раненым и спасать жизни.
И был убит террористами.

Сигаль Йегуда была на девятом месяце беременности, через полторы недели она родила дочь.

Почти 8 месяцев семья была уверена, что Долев был похищен палестинскими террористами, и только теперь стало ясно, что он был убит в день нападения.

Сестра Долева – 28-летняя Арбель Йехуд – до сих пор находится в плену у палестинских террористов.

Libby Eyar

Я хочу рассказать вам о трёх людях, совсем разных, с разной судьбой.

Первого из них зовут Ори Нехемья, ему 23 года, и для не-израильтян нужно пояснить, насколько у него красивое имя. Ори значит "Мой свет", а Нехемья - это "Господь утешит меня". Такие вот имена случаются у светских израильтян, с татушками и без малейшего намёка на соблюдение кашрута или субботы.


Ори приехал на фестиваль Нова посреди ночи, а утром, когда началось то, что началось, он погрузил в свою машину семерых ребят, ещё четверо (!) как-то пристроились на крыше, цепляясь за всё, что только можно, и таким перегруженным Ноевым ковчегом, на одних инстинктах и невероятной удаче, Ори вывез всех живыми и невредимыми из бойни.

"Нас было семеро в салоне, не считая меня, и в какой-то момент перед ветровым стеклом возникла девушка, которую мне было уже некуда посадить. Я прочитал в её глазах понимание - места нет, она остаётся на верную смерть. И тогда я открыл дверь и крикнул ей: "Быстрее!". Посадил её между собой и рулём... не спрашивайте. Так и ехали, пока на нас не выскочил белый пикап с террористами. И вдруг мне стало так спокойно и хорошо... ну всё уже, я сделал всё, что мог, со всеми простился. Террорист смотрит мне прямо в глаза, наводит автомат - и тут дикий крик этой девушки буквально втягивает меня обратно в тело. Мозг отключается, на чистом инстинкте, до сих пор не понимаю, как, но мы их проскочили."

Инстинктом Ори объясняет и то, что вместо того, чтобы мчаться на север, как подсказывала логика, он поехал на юг, через апельсиновые рощи, что в итоге и спасло самого Ори, и всех его пассажиров. "Я рад, что оказался на Нове, и очень благодарен за то, что был удостоен чести спасти этих людей. И стараюсь радоваться жизни и быть благодарным, очень стараюсь. 23 часа в сутки. И час отдаю печали".


Вторую героиню звали Мор (Мирра) Шакури, ей было 28 лет и она была полицейской в южном городке Сдерот.


Их в семье всего две дочери. Старшая, Сапир, вышла замуж в начале октября и улетела на медовый месяц в Нью-Йорк, а Мор должна была выйти замуж вот сейчас, 18-го июня, тоже за полицейского.

Но седьмого октября она так никогда и не вернулась с ночной смены. Раннее утро праздничного дня застало её на крыше полицейского участка, где она с ещё несколькими офицерами в течение двух часов (!) отстреливалась из "глоков" от вооружённых автоматами и РПГ террористов. Мор успела попрощаться по телефону с матерью и сестрой и перевязать тяжелораненого товарища, чем, как оказалось впоследствии, спасла ему жизнь. Лестница, ведущая на крышу, была вся усеяна трупами террористов, и ни один из них не добрался до йешивы, стоящей за полицейским участком и забитой по поводу праздника под завязку учащимися и членами их семей.


Третьего героя зовут Юсеф Мубарак.
Он ещё совсем юный и очень красивый, несмотря на многочисленные шрамы от осколков, которые только придают мужественности его благородному лицу. Юсеф - израильский араб-христианин, воин-доброволец в боевой бригаде Нахаль.


"Скажи, тебя парни в бригаде не спрашивали, какого ты полез в боевые войска?" - "Ну спрашивали." - "И что ты им сказал?" - "То, что с какой радости я буду отсиживаться по тылам?! Я такой же гражданин, как и они, мне страна дала точно такие же права, вот я их и реализую - защищаю свою родину. Чего непонятного-то?" Эх, мальчик, тебя бы да в Кнессет! "Ни о чём не жалею, нет. Ни об одном своём решении". - ослепительно улыбается Юсеф.

Когда Юсеф даёт интервью, он всё ещё ходит с палочкой - два месяца назад он был тяжело ранен в Газе, врачи только диву давались, как он вообще жив и не остался тяжёлым инвалидом, с осколками в позвоночнике и в миллиметре от аорты. Но, видать, у Господа на этого мальчика большие планы.

"Спокойно, это ЦАХАЛ, мы пришли спасти вас."

Однажды об операции Арнон по освобождению заложников в Газе, проведенной Израилем 8 июня 2024 года, снимут фильм или сериал, где в первых кадрах появятся титры: "Основано на реальных событиях".
И её точно будут изучать во всех военных академиях, при подготовке спецназа, групп по борьбе с терроризмом и групп по освобождению заложников.



Операция готовилась почти месяц.
Нусейрат- это плотно застроенный городской район с узкими улицами. Еще 12 мая в результате допросов арестованных хамасников Израиль получил данные о том, что там держат четверых заложников.

Тогда же в Нусейрат отправили нескольких агентов под прикрытием - псевдоарабов ("мистаарвим" - Фауду смотрели?), чтобы проверить информацию. Весь район с того времени находился под непрерывным наблюдением с воздуха.
За 19 дней напряженной работы удалось собрать точную информацию о местонахождении заложников.

Удалось узнать, что похищенных держат в разных домах. Ноа – на первом этаже, а троих мужчин – в другом доме, в 800 метрах от Ноа, в квартире на третьем этаже.

В разведгруппах, готовивших почву для "операции Арнон", присутствовали мужчины и женщины, выдававшие себя за семьи беженцев. "Мистаарвим" изображали палестинские семьи. Говорили на арабском с характерным для Газы акцентом. Они прибыли в город на старых автомобилях, как беженцы, покинувшие Рафиах, сняли дом в Нусейрате, близко от того места, где держали заложницу Ноа Аргамани. В группе были и женщины-разведчицы, одна из них притворялась беременной. Псевдоарабки передвигались парами (мусульманке нельзя ходить в одиночку).

Выяснилось, что и одних, и других заложников держали у себя в плену "мирные палестинцы". Образованные, грамотные, зажиточные, интеллигентные ... ХАМАСники.

Ноа держали в семье Абу Нар, связанной с ХАМАСом. По её рассказам, её кормили и даже несколько раз выводили на улицу, переодев арабкой.

Меира Альмога, Андрея Козлова и Шломи Зива держали в доме, где проживали палестинские семьи, внутри двух 4 этажного здания в центре жилого квартала. в семье аль-Джамаль в Нусейрате. Абдалла аль-Джамаль, репортёр и фотокорреспондент канала "Аль-Джазира", и его отец, доктор Ахмед аль-Джамаль, врач, пожилой активист ХАМАСа.
"Уважаемые приятные люди, добрые соседи" - по заверениям соседей - держали троих заложников в маленькой темной комнате.
В течение двух месяцев заложники были связаны по рукам и ногам. Вначале им связывали руки за спиной и даже просто поесть было чрезвычайно сложно, не говоря уже о том, чтобы сходить в туалет. В туалет их водили привязанными за веревку, на поводке. Когда им стали связывать руки впереди, они восприняли это даже с юмором, мол, какая душевная щедрость от ХАМАСа. В какие-то дни их практически морили голодом, в день выдавали по одной пите. В другом месте вместо туалета ставили в комнате ведро.
Они подвергались физическим, психологическим и иным издевательствам.
Все трое находились 6 месяцев в одной темной комнате и спали на тонких матрасах на полу. Единственной их связью с внешним миром была охрана, приносившая еду и иногда изощренно издевавшаяся над ними.
В плену им запрещали общаться на иврите. Ребята в плену выучили арабский и русский.
Охранники говорили им, что Израиль разыскивает заложников для того, чтобы их уничтожить, поскольку пленники "превратились в обузу и проблему".

В результате данных разведки "мистаарвим" построили точные копии зданий, в которых держали заложников, и начали тренировки спецназа ЯМАМ (основное антитеррористическое подразделение полиции Израиля).

Перед операцией почти всех скрытых агентов вывели из Нусейрата, оставив лишь четверых наблюдать за домами, чтобы удостовериться, что заложников никуда не переведут (до этого их всех перемещали по нескольку раз).

В пятницу 6 июня 28 спецназовцев ЯМАМ скрытно въехали в Нусейрат на двух грузовиках для перевозки мебели.

Спасательную операцию утвердили буквально за несколько минут минуты до ее начала — около 11 утра.
В операции участвовали сотни бойцов ШАБАКа, ЯМАМ, 98-й дивизии, парашютно-десантной бригады и 7-й бригады.
Операция началась с массированного обстрела с воздуха, моря и суши другого района Нусейрата, чтобы отвлечь внимание террористов.
Спецназовцы к тому моменту подобрались к обоим зданиям и ждали сигнала для атаки.

Израильский спецназ с боем ворвался в здания, где держали заложников.
В доме, где держали Ноа Аргамани, девушку вытащили из квартиры, попутно уничтожив всех террористов.
Вся операция заняла 6 минут.

А в доме, где держали Меира Альмога, Андрея Козлова и Шломи Зива, группу освобождения встретили более 30 террористов стрельбой из пулеметов, гранатами и выстрелами из РПГ.
Бойцы ЯМАМ, даже оказавшись в меньшинстве, приняли бой и перебили боевиков (для радетелей за "детей Газы" уточню, что дети семьи аль-Джамаль, не пострадали - невероятно, как этого можно было избежать в условиях ближнего боя в замкнутом пространстве). Бой в двухкомнатной квартире, с задачей сохранить заложникам жизнь любой ценой, был сущим адом. В нем был смертельно ранен командир группы ЯМАМ Арнон Замор. Трое парамедиков и военврач пытались оказать ему помощь под градом пуль.

Услышав выстрелы, десятки вооруженных террористов выскочили из ближайших туннелей и принялись палить из всего, чего можно, по всему, что двигалось вокруг (жители Газы для них - живой щит и выгодная цель в этой войне). Под шквальным огнем спецназовцы вышли из дома (для выхода просто взрывали дыры в стене), вывели заложников и вынесли своего раненого капитана.

Машина, на которой вывозили Ноа, в какой-то момент встретила на пути террориста, целящегося в них из РПГ. Они срочно сдали назад, а террорист был ликвидирован с воздуха. Машина с Ноа уже через 6 минут была возле эвакуационного вертолета.

Вторая машина с тремя заложниками и умирающим Арноном вдруг застряла (по одним сведениям -полетело сцепление в старой машине, по другим - была атакована из РПГ). Моментально вокруг неё возник огненный "зонтик", созданный дронами и вертолетами, ликвидируя всё, что стреляло, пока к застрявшей машине пробивалась помощь. Навстречу спецназу пробивали путь пехотные части ЦАХАЛа: "Голаны", "Гивати", десантники. С подъехавшего броневика бросили трос и вытянули машину на берег к вертолёту.
Всё это заняло около 20 минут.

Блестящая операция по освобождению заложников: заложники освобождены, террористы ликвидированы.
По заявлению ЦАХАЛа, в ходе операции в рамках операции поражены 104 боевика (всё в пропорции, предложенной самим ХАМАСом - 50 террористов за каждого заложника, живого или мертвого). ХАМАС сразу же объявил их всех мирными жителями, завысил число убитых палестинцев вчетверо и обозвал успешную израильскую операцию "резней в Нусейрате".(Интересно было наблюдать, как каждый раз повышая цифру и торгуясь: "куча или не куча", ХАМАС пытался вызвать негативную реакцию мирового сообщества).

Погибший герой - капитан Арнон Замор (да будет благословенна его память!), жил в посёлке Сде Давид недалеко от Сдерота. Седьмого октября он безо всяких приказов бросился в сторону кибуца Яд Мордехай, осаждённого террористами. Там он присоединился к силам самообороны, реорганизовал бойцов и перекрыл дорогу, ведущую в кибуц. Этим, по словам Сергея Гранкина (военкор), он спас жизнь Сергею и другим, потому что Сергей в это время был там и его машину остановили и развернули - иначе он неминуемо вылетел бы на террористов.
Отбив атаку у Яд Мордехай, Арнон с товарищами переместились в Сдерот. Оттуда в Офаким. Потом в Беэри. В залитом кровью Беэри Арнон стоял и плакал, что опоздал.



Все, знавшие Арнона, говорят, что этот парень был невероятным.
Операции по спасению заложников присвоено его имя.

И ещё несколько фактов, увидев которые в кино, мы сказали бы: ну, сценаристы и накрутили, не бывает таких совпадений.

У Ноа Аргамани мама в терминальной стадии рака мозга. Она умоляла ХАМАС отпустить дочь, чтобы проститься с ней перед смертью. Теперь Лиора может провести свои последние дни с дочерью.
А у папы Ноа в день освобождения дочери был день рождения. Папа получил лучший подарок в своей жизни.

А вот отец заложника Меира Альмога, не дождался совсем чуть-чуть. Йоси Жан, отец Альмога, умер 8 июня, за несколько часов до возвращения сына в Израиль, от сердечного приступа. Когда военные пришли сообщить семье, что Альмог освобожден, узнали что отец Альмога только что умер.

По результатам операции отдельно отметились Жозеп Боррель из Брюсселя и Андреас Кравик из Норвегии: "Приветствуем освобождение заложников, осуждаем операцию по их освобождению", и какая-то тупая журналистка ... (тут просится другое слово) с BBC: "А почему вы не предупредили заранее жителей Газы о проведении операции по спасении заложников?".

Ам Исраэль хай!
****************

Лично у меня первые сведения об освобождении заложников вызвали ассоциацию с операцией Сражение в Могадишо (в Сомали известно как "День рейнджеров), про которую снят фильм Падение "Чёрного ястреба"( Black Hawk Down).

Для сравнения:
Тогда в ходе боев 3—4 октября 1993 года потери сил ООН: тактической группы "Рейнджер", Сил быстрого реагирования и миротворческих подразделений составили 19 человек погибшими (18 американцев и 1 малайзиец), около 80 человек ранеными, 1 человек, попавший в плен (пилот «Супер 64» Майк Дюрант, впоследствии освобождён), два вертолёта и несколько автомобилей. Точная оценка количества погибших сомалийцев невозможна. Специальный представитель США в Сомали Роберт Оукли оценил число убитых и раненых сомалийцев в 1500—2000 человек, в том числе гражданское население.

Нет, это не фотографии извергающегося вулкана в Исландии.
Это фотографии пожаров лесах вокруг Цфата - самых красивых лесов Израиля -после обстелов Хизбаллы.
Лес был посажен в 40-е годы прошлого века и в значительной степени восстановлен силами добровольцев после пожаров Второй Ливанской (2006 год). Моя дочь с друзьями были в числе тех добровольцев - сначала убирали сгоревшие деревья, потом сажали новые.

Сегодня 8 месяцев войны.
А у нас в стране большая радость.
Четверо заложников спасены!



Арнон Замор - командир контртеррористического подразделения ЯМАМ, погиб во время операции по спасению заложников. Он был смертельно ранен во время операции по возвращению заложников сегодня утром в Газе.
У Арнона остались двое детей и вдова.
Арнон был доставлен в больницу в критическом состоянии, где скончался от полученных ран. Да будет благословенна его память!



В медицинский центр Тель ха-Шомер «Шиба» прибыли четыре вертолета, на борту которых доставлены освобожденные заложники: Ноа Аргамани (25), Альмог Меир (21), Андрей Козлов (27 лет) и Шломи Зив (40 лет). Все четверо 7 октября были на фестивале «Нова», где их пленили боевики ХАМАСа и увели в Газу. Они провели в плену 246 дней.

В субботу, 8 июня, в секторе Газа силами спецназа была проведена тщательно спланированная боевая операция, которая привела к освобождению заложников, которых держал рядом с собой в качестве живого щита один из высокопоставленных лидеров ХАМАСа. "Лидера" , а с ним и ещё больше 50 хамасовцев, попутно нейтрализовали.

Операция была проведена силами ЦАХАЛа, ШАБАКа и полиции Израиля (ЯМАМ) в двух местах в лагере Нусейрат в центре сектора Газа. Ноа Аргамани держали в одном здании. Альмога, Андрея и Шломи — в другом.

Операция планировалась в течение многих недель. Разведка ШАБАКа знала состояние заложников и их местонахождение - и когда все условия сделали операцию возможной, приказ об операции был дан сегодня утром. Боевая группа, спасшая заложников, сегодня утром среди бела дня провела дерзкую операцию по захвату двух зданий одновременно - сложную операцию в самом центре Газы.

P.S. Не удивлюсь, если их держали в какой-то больниице или шклоле, фининсируемой ООН (БАПОР)

После 7 октября я часто рассказываю здесь об удивительных судьбах, о мужестве и потерях, о преданности и боли. Но ни одна из историй не поразила меня так, как эта.
Очень длинное, и очень страшное, и необыкновенно оптимистичное интервью с одним из выживших 7 октября. Читайте, пожалуйста, оно заслуживает быть прочитанным до конца.



Авида Бахар, ответственный за сельскохозяйственные работы кибуца Беэри, потерял 7 октября жену, сына и ногу, но вернулся на поля, чтобы сеять очередной урожай.

- Когда вы задумались о возвращении?
- В начале ноября, когда я все еще был в больнице, со мной связался директор типографии Беэри, чтобы посоветоваться, возвращаться ли на работу. Многие жители Беэри хотели поскорее восстановить типографию, и столовую, и особенно сельское хозяйство, но я - нет.

- Почему?
- Потому что я чувствовал, что больше не способен быть сильным. 22 года на Беэри падают ракеты, но мы приходим в себя и возвращаемся к работе. Мы так хорошо справляемся, что государство даже не понимает, что на юге что-то происходит. Но 7 октября на нас обрушилось нечто такое ужасное, такое невыносимое, что я понял: хватит быть сильными, чтобы страна поняла наконец, что мы переживаем. Потому что, если мы проявим стойкость, расправим плечи и вернемся к работе, все подумают, что все в порядке и можно так жить дальше.

- И что, люди поняли вашу точку зрения?
- Нет. Жители Беэри решили открыть типографию и столовую и вернуться к работе на полях. И я рад этому решению, потому что, когда я выступал против, я не понимал, каково это — находиться в большом отеле среди тысяч людей, переживших травму. Агония, боль, тоска и страх. Даже на воротах Освенцима было написано: «Труд освобождает». Поэтому я понимаю жителей Беэри, которые сказали: «Мы вернемся в наш кибуц, чтобы людям было чем заняться, и чтобы вместе с работой пришла надежда, исцеление и реабилитация».

- Типография начала работать первой?
- Да, и когда люди вернулись на работу, не только в Беэри, но и прямо из отеля, я понял, что даже если напечатанное в типографии никому не нужно, все равно людям стоило заняться чем-то, а не просто скорбеть. Гостиница была местом траура, потому что вряд ли есть семья в кибуце, которая не пострадала. В три дома, соседних с моим, и возвращаться будет некому, никого не осталось в живых. Но когда работа началась, и люди стали возвращаться в Беэри, и вместе с ними вернулся и дух кибуца, и в конце концов я тоже вернулся, чтобы работать на своих полях.

- Что вы испытали при этом?
- Гордость. Огромную гордость и радость от того, что я могу вернуть к жизни свои поля и сады. В конце концов, я — часть природы, сельское хозяйство — это колесо жизни, и у нас нет другого выбора, кроме как катиться вместе с ним. Я сеял, поливал и сажал, и именно так я понял, что в конце концов жизнь побеждает.
Я благодарен за то, что есть. Это не я придумал, но это гениально. Я понял это, когда очнулся после операции по ампутации ноги. Воскресное утро, сосудистое отделение больницы Сорока, рядом со мной лежит раввин из Нетивот, милый человек, которому ракета попала в ноги <…> И каждое утро этот мой сосед плачет и кричит, когда ему меняют повязки, потому что у него множественные ранения, и это неописуемая боль, но каждое утро он еще и благодарит Бога. Через какое-то время я понял, что он, наверное, видит то, чего не вижу я. Я спросил его: «За что ты Бога благодаришь, смотри, как он нас перемолол, почему он заслуживает слов благодарности после 7 октября?» Он ответил: «Мне от этого легче». Мне потребовалось еще четыре дня, чтобы осознать, что я получил от него лучший урок, который я когда-либо получал: то, что ты благодаришь, помогает тебе, и неважно, кого и почему. Можно благодарить деревья и камни. Ведь если благодаришь, то смотришь вперед. Если благодаришь, то тебе есть кого и за что благодарить. Ты, может быть, оставил после себя двести мертвых, но если у тебя есть один живой человек, ты благодаришь его и смотришь на него, и не видишь постоянно этих двухсот, потому что ты занят живым человеком и тем, что с ним.

- А у тебя многое осталось?
- Именно. У меня многое осталось, несмотря на то, что я много потерял. У меня была удивительная жена, с которой я прожил 32 прекрасных года. Это не само собой разумеется. Люди иногда разводятся после двух лет. У меня был сын, идеальный ребенок, которого мне посчастливилось воспитывать целых 15 лет. <…> У меня остались 2 сына и дочь. У меня так много забрали, и я грущу, я скучаю по ним, но в конце концов говорю спасибо за то, что было и что осталось.

- Ты злишься на события 7 октября?
- Расследовать 7 октября будет очень сложно из-за хаоса, который был тогда, но я считаю, что каждое решение, принятое в тот день, было лучшим на тот момент, и поэтому я ни на кого не сержусь. Наоборот. Нужно наградить всех солдат, парамедиков, резервистов, добровольцев, всех, кто помогал, потому что рядом с ужасом было так много героических историй <…>
7 октября мы проснулись от сирены воздушной тревоги и выбежали на улицу, чтобы посмотреть, что происходит, без особого волнения. Мы с женой спустились со второго этажа, я помню, что я надел шорты, а жена набросила галабию [длинное свободное платье]. Мы стояли в саду с детьми и ждали армии. Я им сказал: должны прилететь два вертолёта, как обычно, мы уже 22 года под обстрелами, и всегда одна и та же история, сначала ракеты, потом вертолёты, потом тишина. Только в этот раз вертолётов не было. Прилетел один F16, пофотографировал и улетел. Началась перестрелка, а в WhatsApp начали писать жуткие вещи. Мы бросились в защищенную комнату и закрыли дверь.

- Вы боялись?
- Мы понимали, что попали в беду, только не знали, насколько она трудна и сложна. Мы все думали, что вот-вот придет армия. Ведь мы самая сильная страна, самая сильная армия, самые лучшие командиры. Люди надеялись на армию, на защищенные комнаты и на забор, и все это рухнуло. Когда приходят террористы, защищенные комнаты – это самая страшная смертельная ловушка.

Прежде чем войти в защищенную комнату, мы опустили жалюзи, выключили свет и стали ждать. Мой сын Кармель принес из кухни четыре ножа и сказал мне, что если террористы придут сюда, мы их перережем. Я сказал ему, что мы никого не убиваем, просто пытаемся защитить себя. Мы сидели вместе и ждали. Несколько лет назад мы купили большой коровий колокольчик и повесили его на дверь. Если бы в дом вошел террорист, мы бы сразу его услышали. Около половины восьмого утра мы услышали выстрелы совсем близко. Люди звали на помощь, наших соседей резали, жгли, пытали, а мы не могли помочь. Мы слышали только ужасные крики и множество выстрелов. Я подумал, что так выглядела Катастрофа. Прямого контакта с террористами у нас не было, но в 9 часов мы услышали, что они в доме, за дверью. Мы с сыном схватили дверную ручку и удерживали ее изо всех сил. За дверью террорист кричал: «Откройте!» и ругался, а я по-арабски просил его уйти. В конце концов они просто расстреляли дверь в упор в самом слабом месте, в районе ручки. Моему сыну прострелили обе руки, мне – ногу. Дверь заклинило, было невозможно ни войти, ни выйти. Террористы двинулись дальше и отдали приказ другому отряду сжечь дом. Они работали очень организованно, очень методично. Одно подразделение отвечало за вскрытие домов, проникновение в защищенные комнаты и убийства, другое - за поджоги домов в случае, если люди забаррикадировались внутри, а третье - за пытки и грабежи.

Мы перевязали раны полотенцами. Террористы подожгли дом снаружи и внутри. Комната была наполнена густым дымом, мы не могли дышать, поэтому мы взяли пропитанные кровью полотенца, пропитали другие полотенца мочой и попытались дышать через них, чтобы фильтровать дым. У нас было два варианта: либо умереть, либо открыть окно и умереть. Террористы пытались открыть окно снаружи. Оно открылась на ширину около десяти сантиметров и застряло. Это спасло нас, потому что в щель ушел дым. Потом террористы бросили в комнату три гранаты. Две из них взорвались, и моя дочь Хадар была ранена в ногу. Кармель сидел на полу, истекая кровью, я лежал на полу, моя жена Дана лежала рядом, Хадар сбоку, прикрываясь чемоданом, рассылала всем подряд СМС «спасите нас, мы умираем». Мы пытались наложить жгуты Кармелю, но не смогли остановить кровотечение. Хадар сказала мне: «Папа, третья граната не взорвется!», и я не понял, откуда у 13-летней девочки это знание. Потом она сказала, что ей удалось вытащить винты из ног, а я кричал: «Не вынимай винты, ты истечешь кровью!».

- Что было потом?
- В какой-то момент террористы выстрелили в окно, и Дана вдруг сказала: «Ой, я не могу дышать» и умерла. Хадар позвонила в скорую помощь и сказала: «Маму застрелили, что нам делать?». Ей велели раздеть мать и посмотреть, где пулевое отверстие. <…> Дана умерла мгновенно, не мучилась.

- Вас это утешает?
- В какой-то степени. Но тогда мы пытались думать о жизни. Времени не было, оно остановилось. Из троих живых в лучшем состоянии была Хадар, которой едва исполнилось 13 лет. Она одновременно работала с тремя мобильными телефонами, пытаясь вызвать помощь и понять, как помочь нам. Около четырех часов дня Кармель тоже понял, что не выживет. Он истекал кровью и в какой-то момент сказал мне: «Папа, когда ты меня похоронишь, похорони меня с моей доской для серфинга». Я разозлился на него, я закричал: «Что ты несешь, армия идет, держись, мальчик», но он начал дышать быстро и коротко, как дышала Дана, и умер.
Я сказал Хадар: «Послушай, теперь маме и Кармелю хорошо, у них больше ничего не болит». Она была в шоке <…>. А потом она сказала мне: «Папа, не оставляй меня». Я был серьезно ранен, истекал кровью, но твердо сказал ей: «Конечно, я не оставлю тебя, пока они не придут нас спасти». <…> Хадар поговорила с врачами по телефону, они ей рассказали, что делать со мной, но мы оба были слабы и не могли пошевелиться.
Только в семь вечера прибыли первые спасатели. Инженерные войска окружили наш квартал и ходили от дома к дому. Я уже был уверен, что мы не выберемся, но вдруг мы услышали сильный взрыв и Хадар закричала: «Папа, пришли нас спасти». Но потом она сказала, «Это не наши, это не настоящие, я не узнаю акцент», потому что постоянно предупреждали в WhatsApp, что даже если говорят на иврите и просят открыть, ни в коем случае не открывать, так как там были заложники, которых террористы заставили стучаться в двери и выманивать людей. Я сказал Хадар: «Если мы останемся в комнате, мы все равно умрем». В этот момент солдат подошел к окну и посветил фонариком внутрь. Мы услышали, как он крикнул: «Здесь просто бойня». Я закричал: «Здесь двое мертвых и двое живых». Хадар удалось открыть окно, и солдаты вынесли нас, осмотрели и наложили жгуты, ей и мне. Солдат сказал мне, что у меня почти не осталось крови. <…> Меня положили на доску для серфинга, перенесли в оливковую рощу, оттуда на носилки, а затем в машину скорой помощи, которая отвезла меня в реанимацию, а дочь в отделение неотложной помощи в Сороке.

Мои старшие сыновья были далеко. 22-летний Ротем путешествовал по Индии, а 18-летний Нуфар был в другом конце Израиля. Как только Ротем получил первые сообщения о том, что происходит в Израиле, он помчался в аэропорт и купил три билета, в надежде, что хотя бы один рейс улетит. Он полетел через Аддис-Абебу и уже вечером прибыл в больницу. Когда я очнулся после операции, то увидел своих братьев и спросил, кто рядом с Хадар, и они сказали мне: Нуфар, Ротем и сестра моей жены. Они спросили, хочу ли я знать, что случилось с соседями? И я сказал: не хочу, не могу. Кто умер, тот умер. Даже когда я немного оправился, начал передвигаться в инвалидной коляске и поехал в Беэри работать в поле, я не заходил в дома. Это слишком трудно. Но я вернулся в Беэри. Без жены, без ребенка, без ноги, но вернулся и повторял себе, что мы должны быть сильными.

- Как можно быть сильным после такого ужаса, после таких потерь?
- Мы сильны. Это не имеет ничего общего с тем, что мы потеряли. Моя жена и сын погибли, это данность, на это нельзя повлиять. Поэтому я вкладываю силы в то, что можно изменить. Это мой способ выжить. Я стараюсь объяснить себе сложные вещи простыми словами. Когда я спрашиваю семью и друзей, что такое тяжелая утрата, они начинают говорить высокие слова, от которых только хуже. Поэтому я пытаюсь понять это своим путем. Мне не больно, что они умерли, я просто скучаю по ним, и я благодарен за то время, что они были со мной. Так я понимаю потери. И поэтому утрата не сбивает меня с толку и не причиняет мне боли.
В моем удостоверении личности написано, что я вдовец и отец, потерявший сына. Это всегда рядом. Когда я слышу песни, которые они любили, когда я вижу их фотографии, я так скучаю по ним, что сердце разрывается, и тогда я говорю себе: если бы они сейчас уехали далеко, и ты не смог бы их посетить, ты бы тоже скучал по ним.
Но бывает, что ты не выдерживаешь и плачешь. Плачешь не о тех, кто умер, а о тех, кто остался. Я смотрю на свою семью, на своих детей, насколько они сильны и как они справляются. Иногда я спрашиваю себя, что у них есть, чего нет у меня, и тогда я понимаю, что я представляю себе ситуации, которых мои дети даже представить не могут. Я представляю, как Хадар выходит замуж и мамы нет рядом. Хадар не способна представить себе такое. Это трудно именно потому, что они сильные и не видят того, что вижу я.

- Что ты видишь?
- Семейные торжества, которые будут только углублять тоску. Праздники. Выходные. Выходные - самые тяжелые для меня. Для всех людей здесь, в палате. В больнице нас не оставляют ни на минуту, все доступно и удобно. Дома не все доступно, и иногда остаешься в одиночество, и каждый угол напоминает о том, что было и больше не будет. Это случается со мной довольно часто, но потом я напоминаю себе, что это огромное везение, что я встретил свою жену в 17 с половиной лет, и что мы создали замечательную семью, у нас было четверо детей, и что есть люди, которые переходят дорогу и погибают в результате несчастного случая, а мне удалось прожить с ней 32 года, и я могу сказать спасибо за сына, потому что с ним я прожил 15 замечательных лет. Этого больше нет, но пока это было, это было прекрасно.

- Ты зол на армию и силы безопасности, которые прозевали эту ужасную резню и которым потребовалось так много времени, чтобы прийти и спасти вас?
- Нет. Это правда, если бы они добрались до моего сына на несколько часов раньше, они могли бы его спасти, потому что он погиб от кровопотери. Но террористов было в десять раз больше, чем нас. Если перед вами вооруженная армия, в разы превышающая количество ваших солдат, даже если вы убьете десять, одиннадцатый убьет вас. Именно так было до семи часов вечера, когда четыре танка прибыли в Беэри, вошли в кварталы, открыли пути для эвакуации и спасли жителей.
Я не думаю о всяких конспирациях, но я смотрю в будущее. Я не премьер-министр и не военный, но как житель места, которое годами обстреливали ракетами и «Катюшами», я знаю: необходимо донести до мира, что с этими соседями мы больше не можем жить. Сосуществования больше не будет. Либо они уйдут, либо мы, потому что опасность слишком велика. Если бы 7 октября произошло в Афуле, Метуле или Кфар-Сабе, сегодня у нас было бы 140 тысяч погибших. Я говорю: любую территорию, которую нам освободит армия, мы будем обрабатывать, засевать и собирать урожай. <…> Но если Газа останется там, через два месяца мы снова окажемся под ракетами, и в следующий раз будет еще хуже.

- Ты не веришь, что еще есть шанс на сосуществование?
- Абсолютно нет. До 7 октября я верил в сосуществование. В моих садах работали палестинцы из Бейт-Лахии. Я верил, что если мы будем платить им достойно, 400 шекелей в день, а не 100, они не захотят причинять нам вред, зачем? Это была иллюзия. Сегодня я говорю: если в Газе сотни похищенных, и ни один палестинец не сообщает информации о них, то все они ХАМАС, сегодняшний или завтрашний, от мала до велика. Они не должны быть здесь, потому что это они стреляли в меня, это их молодежь брала заложников и сжигала дома с людьми, их старики грабили все подряд. Я видел их на камерах. Все они, всех возрастов, участвовали в этом «празднике». По моему мнению, они не имеют права существовать в этом месте. <…>

- Это сильное разочарование.
- Это прагматичное разочарование. И оно случилось вовремя, если бы мы не разочаровались сегодня, через несколько лет мы оказались бы в гораздо худшей реальности. <…> Если Израиль проявит слабость в Газе, против нас восстанут другие. Мы должны вести себя как раненый лев, но на данный момент армия - это не раненый лев, это просто лев, выполняющий задачи.

- Разве армия не воюет жестко и мужественно?
- Армия выполняет свои задачи, но политики не направляют ее в нужные места. Я считаю, что войну следует остановить на два дня и поставить ультиматум: в течение 24 часов нам возвращают заложников, а если нет, то от Рафиаха останется одна большая воронка, сколько бы ни было жертв.

- Но мы видели в Газе, что ХАМАСу наплевать на мирных жителей. Улицы ровняют с землей, а похищенные до сих пор не вернулись. Почему же в Рафиахе все будет иначе?
- Потому что на самом деле в Газе есть несколько разрушенных улиц, но стоит свернуть налево или направо, и там идет нормальная жизнь. Даже рынок в Газе сегодня работает. Когда угрожают уничтожить город, уничтожают его полностью, и если в течение двух дней заложников не вернули, переходят к следующему городу.

- Даже оставив в стороне моральную и политическую сторону вопроса, есть ли у Израиля военная способность уничтожать целые города?
- Израиль — это фикция. У него нет ничего. Он остался в 48-м году с F16 и М16, оружием и самолетами. Мы выросли, полагая, что мы самая мощная армия в мире и самая могущественная страна. К сожалению, мы увидели, как все это распалось рано утром 7 октября. Поэтому я и говорю: давайте опомнимся. <…>

- Почему мы потерпели неудачу?
- Мы высокомерны, и высокомерие убило нас. Высокомерие приносит хаос. Когда вы высокомерны, вы боитесь всех, кто знает больше вас, потому что они могут заменить вас. Я управляю сельским хозяйством, 15 гектаров земли, но не знаю, как полить дерево, потому что у меня есть профессионалы, которые орошают землю, и агрономы, которые ими руководят. Если я забоюсь, что меня заменит агроном, и уволю его, мне конец, потому что в тот момент, когда у меня возникнет проблема с авокадо, я с ней не справлюсь. Но руководство страны боится конкурентов, боится потерять власть. В правительстве были хорошие люди, которых боялись, и их убрали. Люди у власти в правительстве и в армии, были уверены, что они все понимают лучше других, и эта уверенность стоила нам большой крови.
И все же, мы пришли в этот мир, чтобы жить хорошо. Я говорю вам, у меня была хорошая жизнь, и у меня снова будет хорошая жизнь. Я знаю это на сто процентов. Мне 50 лет, и я продолжу сажать сады. Авокадо и цитрусовые, манго и картофель, арахис, пшеницу и ячмень. Я принял решение не возвращать арабских рабочих, поэтому я сказал государству, чтобы оно привозило к нам тайцев. Нам помогают люди со все страны, мы создали добровольческую группу «Катиф» и надеемся, что она будет расти.

- Вы вернетесь в Беэри?
- Ну конечно. В Коста-Рике есть один вулкан, он называется Ареналь, и он умеренно активен. Каждые десять минут он извергается и выбрасывает лаву в воздух. Каждую ночь вы сидите у его подножия, наслаждаясь горячими источниками, созданными его внутренним потоком, и вы знаете, что извержение незначительное, безобидное и не угрожающее, но раз в 50 лет этот вулкан извергается со всей силой. Фермеры уходят, как только появляются признаки серьезного извержения, а после того, как он перестает бушевать, возвращаются и восстанавливают свои дома и сады. Мы тоже такие, крестьяне, соль земли, черный кофе без сахара. У нас нет ничего кроме хорошей земли. Мы вернемся к вулкану, потому что это наш вулкан.

OM Kromer

Четверо героических погибших членов отряда самообороны поселка Шломит:
Бхор Свейд, Уриэль Биби, Реувен Шишпортиш, Авиад Коэн


На западе пустыни Негев, недалеко от границы Израиля с сектором Газа и с Египтом есть крошечное светское поселение При-Ган. Поселение было основано в 1978 году для семей, эвакуированных из Синая после заключения мирного договора между Израилем и Египтом. В поселении 250 человек, в основном пожилые люди.

Недалеко от При-Ган находится религиозное поселение Шломит, основанное лет 10 назад и состоящее в основном из выпускников военной школы «Ацмона». Той самой школы, что уже потеряла в нынешней войне 13 своих выпускников. В Шломит живут 80 молодых семей, большинство - многодетные, с 5-7 детьми.


  Шломит                                                                                                       При-Ган

Утром 7 октября Бенни Мешулам, координатор безопасности и командир отряда самообороны Шломит, проснулся от сирены. Едва стихла сирена, начались ракетные обстрелы, совсем близко упала ракета. Бенни отправил семью в защищенную комнату и вышел на улицу. К нему присоединились еще двое членов отряда самообороны, Боаз и Оз. Втроем они осмотрели дом, на который упала ракета, поняли, что пострадавших нет, и пошли дальше. В этот момент по внутренней связи и через WhatsApp начали поступать сообщения о террористах, которые проникли в близлежащие кибуцы и убивают всех подряд. «Меня ранили, в При-Ган террористы!» — кричал координатор безопасности соседнего поселения.

Мешулам обсуждает с друзьями, стоит ли покидать Шломит. Ситуация непонятна, возможно, что террористы уже на пути в поселение. Но отказать соседям в помощи он тоже не может. Он звонит Реувену, командиру резервного отряда самообороны Шломит, и приказывает принять на себя командование защитой Шломит. "В При-Ган есть террористы, слышна стрельба и взрывы, ничего непонятно, мы идем туда", - говорит он.

После этого Бенни с товарищами отправляется в сторону При-Ган. По пути они встречают бегущего оттуда жителя, который предупреждает их , что главную улицу При-Ган уже захватили террористы. Бенни решает обойти террористов с фланга через фермы. Оз замечает террористов возле одного из крайних домов, и все трое начинают стрелять. Террористы отвечают шквальным огнем и закидывают Бенни с товарищами гранатами. Боаз и Оз ранены. Боаз тяжело ранен в спину, его нужно срочно эвакуировать. Оз получает ранение в бедро, но продолжает сражаться. Бенни связывается по телефону с отрядом самообороны Шломит и просит о помощи. Он пытается добраться до машины, чтобы эвакуировать раненных друзей, но у него нет шансов из-за непрерывного шквального огня. Наконец прибывает помощь из Шломит, еще 11 человек, в том числе Реувен, Авиад и Михаэль.

Бросками и перебежками, под бешеным огнем они добираются до улицы, где находятся террористы. Ранен Михаэль, его тоже необходимо срочно эвакуировать, но как? Стрельба не останавливается ни на секунду. Бхор, еще один член отряда самообороны, спешит на помощь. Ему удается застрелить несколько террористов, но и он сам получает смертельное ранение. Бой продолжается уже почти 4 часа. Мешулам связывается с армией и требует помощи, ему говорят, что солдаты уже близко, почти у ворот. Он бежит к воротам и кричит: «Если вы сейчас же не вступите в бой, спасать будет некого».

Армия вступает в бой. Террористы продолжают стрелять и бросать гранаты. Михаэля удается эвакуировать, остальные члены отряда самообороны возвращаются в бой. Раненые Боаз и Оз все еще находятся под огнем. Оз, раненный относительно легко, заботится о Боазе и все время докладывает Бенни обстановку – ведь они с Боазом находятся с другой стороны улицы и могут разглядеть точные позиции террористов. Бенни удается подъехать к ним на машине и вывезти их из-под огня. Передав их подоспевшей машине скорой помощи, он снова возвращается в бой. Вместе с армией, отряду самообороны Шломит удается прогнать террористов из всех захваченных домов. Дома сожжены почти начисто, но жертв нет, людям удалось спрятаться в соседних домах.

Четверо членов отряда самообороны Шломит были убиты, еще четверо получили ранения. Но никто из жителей При-Ган не пострадал.


В рамках эвакуации жители Шломит были переселены в пятизвёздочную гостиницу «Крамим» в Иудейских горах. Через 4 месяца они вернулись в свое поселение. Элад Царфати, менеджер гостиницы, написал им прощальное письмо:

«Когда я узнал, что произошло, я много думал: как люди оставляют свои семьи, свое поселение, своих маленьких детей и беременных жен и бросаются защищать другое место, чужой дом? Что происходит в головах таких людей? Что заставляет человека оставить свою семью, подвергая ее реальной опасности, масштабы которой неизвестны, и устремиться навстречу опасности еще большей?

Я понял: вы герои. Настоящие герои, смелые люди с огромным сердцем, готовые рисковать своей жизнью, абсолютно всем, чтобы выполнить долг, несмотря на опасность потерять самое дорогое: свою семью и свою жизнь. Опасность, которая для некоторых из вас закончилась тяжелой потерей.

Уважаемые жители Шломит, мы хотели бы поблагодарить вас за возможность стать временным домом для вашего сильного, честного и скромного сообщества, которое умеет ценить и уважать, любить и жертвовать. Сообщества, которое выдержало самое сложное из всех возможных испытаний».

OM Kromer

Прошло уже больше 3 месяцев с Черной субботы 7 октября 2023 года.
Мы пытаемся жить нашу жизнь, стараясь заполнить её рутиной, учась радоваться любой мелочи, заботясь о близких и  ежедневно оплакивая новых погибших в этой войне...

Но ужас, шок, боль и ярость того дня возвращаются, когда появляются новые свидетельства и подробности зверств хамасовцев.

Расследование New York Times выявило новые подробности, свидетельствующие о практике изнасилований, нанесения увечий и крайней жестокости в отношении женщин во время нападений на Израиль (гугл-перевод).


Джеффри Геттлман , Анат Шварци, Адам Селла. Фотографии Авишаг Шаар-Яшув

( Collapse )